— Так помоги сестре с ребенком, а не ной!

— Ее ребенок, пусть сама и нянчит. Я ее не просила.

— Вышла из машины, быстро! — озверел я от ее вранья.

Милана сделала вид, что вытирает несуществующую слезу со щеки, и нехотя вышла на улицу.

А я отъехал за угол, остановился и выдохнул. Достал из пачки сигарету и выпустил дым в потолок.

Маша не врала про ребенка, я своими ушами слышал, как она говорила о девчонке своей старшей тогда в кафе.

Я сам не заметил, как начал превращаться в повернутого на Маше сталкера. Сидел возле ее дома, когда она не ответила на СМС, потом зачем-то возле салона красоты, где она работала. Курил одну за одной, смотрел на нее в окно и сам над собой стебался.

А потом, когда увидел, что какой-то козел ее за руки хватает и толкает — мозг отключился. Помнил только гнев и ее голос, который не позволил покалечить придурка.

Накрыло ею. Запахом, взглядом ее, прикосновениями. Я не помнил, чтобы кто-то так обо мне заботился. Никто в гребаной жизни не дул мне на рану, чтобы не было больно. Может, только мать, в той, прошлой жизни? Пару раз. В основном мои раны обрабатывал отец.

Маша даже не поняла сегодня, что случилось, когда к губам моим чертову вату поднесла. Тронула кончиком пальца губы, а меня завело до сумасшествия. Одно чертово касание…

Как она умудрилась выжить в нашем районе и остаться такой же, как и много лет назад? Такой, какой я ее помнил. Принцессой. Настоящей, искренней, честной.

И что, мать вашу, у нее со здоровьем?

На мобильный пришло сообщение от Тима:

«Аслан обиделся, друзей позвал. Приезжай, будет весело!»

Выбросил в окно докуренную сигарету и завел мотор. Вот где я выпущу пар!

Глава 16

Глава 16

Маша

— Маш, давай мне Агату, — смущенно попросила Милана.

Сестра забрала малышку из моих рук и засюсюкала. Отошла к окну, покачивая Агату, и что-то ей говорила, пока я переодевалась.

— Я погуляю с Агатой полчаса во дворе, Вадима встретим, — сообщила я Милане.

— Поешь лучше, давай я погуляю? — предложила Милана.

— Точно? — засомневалась я.

— Без проблем. Мы сами Вадима встретим. Поможешь мне ее одеть?

— Хорошо, — напряженно кивнула я, снова забирая племяшку.

Милана ушла одеваться, а я собирала накормленную и довольную малышку. Агата улыбалась, демонстрируя мне свой первый нижний зубик.

Уже две ночи мы спокойно спали, а меня не мучили головные боли. Два дня тишины и покоя и совершенно преобразившаяся Милана.

Она извинилась перед нами с Вадимом, нянчила Агату и сразу после занятий шла домой. Денег на карманные расходы она тоже не просила, трижды в неделю уходя на свою новую работу. И возвращалась вовремя, очень радуя нас с Вадимом, хотя зять очень настороженно отнесся к ее изменениям. Но они были, и я спала спокойно.

Марат не писал и не звонил, а я выдохнула. Он вызывал слишком много противоречивых чувств. Я много раз прокручивала в голове нашу последнюю встречу. Его взгляды, мимику, жесты. Кажется, что он насмехался надо мной. Жалел.

Такие, как он, ненавидели слабость. А я свою проявила в тот день, когда упала в обморок от боли. Может, именно поэтому он так пренебрежительно со мной говорил? Сильный уважает только более сильного…

Милана взяла Агату и ушла на прогулку, а я позвонила Вадиму.

— Как дела? — напряженно спросил он. — Анализы пришли? Доктор не звонил?

— Пока нет, — вздохнула я, — Милана с Агатой гуляет во дворе, хотят тебя встретить.

— Маш, меня одного напрягают ее внезапные изменения? Сначала она нас к черту посылает, а потом резко начала помогать.

— Марат сказал, что это была его кровь. Он с кем-то подрался, Мила была рядом. Может, она просто испугалась и наконец поняла хоть что-то?

— Мар-рат? — поперхнулся Вадим. — Ты с ним дружишь? Когда ты с ним виделась? И зачем?

Я прикусила язык.

— Нет. Мы говорили всего один раз, я спросила, откуда на кофте Миланы кровь.

— И он тебе сразу все сказал, да? — Вадим злился.

— Смысл ему мне врать? — пожала я плечами.

— Действительно, какой смысл отпетому бандиту тебе врать, — взорвался Вадим. — Ты была против того, чтобы Мила с ним водилась, а сама пошла к нему требовать объяснений?

— Я и сейчас против, — пожала я плечами и пожалела, что позвонила.

И очень корила себя за то, что не смогла удержать язык за зубами.

— Маша, держись от них подальше! — прошипел Вадим.

— Хорошо, — согласилась я, — пока.

Отключилась и сжала в ладони мобильный. Зачем я сказала Вадиму про Марата? Почему я вообще о нем думаю? Асманов ни разу за два дня меня не побеспокоил, а я зачем-то все время вспоминала его.

Я отложила телефон в сторону, с тоской посмотрела на кастрюлю и поняла, что аппетит пропал.

На работе я должна была быть через час, но сидеть дома оказалось выше моих сил. Я надела обувь, куртку и решила прогуляться.

Вышла на улицу, заметив Милану с Агатой на руках. Милана кому-то звонила, кусая губы и глядя вдаль невидящим взглядом.

И снова вернулась тревога за сестру, с лихвой компенсируя два спокойных дня. Я не стала вмешиваться, зная, что она все равно ничего мне не расскажет. Я утратила ее доверие уже давно — когда Милане нужна была поддержка, а я сутками пропадала на работе, появляясь дома чтобы поесть и переодеться.

Развернулась в противоположную сторону от Миланы и медленно шла, не глядя по сторонам. Снова достала мобильный, набрала Таню, но телефон ожидаемо оказался вне зоны действия сети.

Что ж, может, Марат был прав и нам нужно ее отпустить? Марат, Марат, Марат… Почему в моей голове вдруг в одно предложение сложились слова «Марат» и «прав»? И как отпустить сестру, чья дочь сейчас подрастает на моих руках? Из меня не самый лучший воспитатель, потому что Милану я упустила. Не смогла, не вытянула и потеряла.

Я обхватила себя руками, перекручивая мысли в голове, и не сразу заметила, что иду прямо на Тимура.

Подняла голову, вздрогнула и остановилась. Тимур стоял у капота машины Марата и курил, неотрывно глядя на меня. Скула Гафарова была насыщенного желтого цвета, а на губе и кулаках красовались кровавые ссадины.

Сердце екнуло, а я заозиралась в поисках Марата. Но, кажется, Гафаров был один. Он хмыкнул, отбросил сигарету и медленно, словно рисуясь, пошел в мою сторону.

Зачем я посмотрела ему в глаза? Такие же черные, как у Марата. Но если у Марата в глазах бушевало пламя, то Гафаров словно был мертв. В глубине его зрачков не было ничего, кроме темноты и равнодушия.

— Здравствуй, Маша, — пропел он, надвигаясь на меня.

А я стояла словно кролик перед удавом, боясь даже пошевелиться. Сглотнула и постаралась взять себя в руки.

— Привет. Прости, я опаздываю на работу, — пробубнила я, выискивая в кармане перцовый баллончик.

— Подвезти? — Тимур кивком указал на машину Марата.

— Спасибо, я сама, — вежливо отказалась я, стараясь его обойти.

Тимур неожиданно схватил меня за талию, притягивая к себе и, зашептал на ухо:

— Как думаешь, сколько времени нужно Рату, чтобы наиграться с тобой и с Милой? А когда ему надоест, вами обеими займусь я. Всегда было интересно, каково это — трахать сразу двух сестер.

— Что ты сказал? — успела прошептать я.

Дальше — боль. Невыносимая головная боль, темнота перед глазами и шум в ушах. Я чувствовала, как подгибаются ноги, но кто-то смягчил падение.

Сквозь шум в ушах первые несколько секунд я слышала, как Тимур грязно ругался, а потом и эти звуки стихли, оставляя меня в коконе темноты, тишины и боли.

Пришла в себя в машине скорой помощи, когда мужчина-фельдшер пытался сделать мне укол в вену.

— Очнулись? — выдохнул он, заметив, что я пришла в себя. — Не шевелитесь, сейчас я вколю вам обезболивающее. Свое имя знаете?

— Мария Кондратьева, — с трудом выговорила я.

— Что с вами? Такие приступы уже были?

— Это последствия недавнего сотрясения, — пояснила я.